2008
По мотивам видеоигры Remedy Entertainment
Режиссёр: Джон Мур
Сценарий: Бо Торн
Оператор: Джонатан Села
Композиторы: Марко Бельтрами, Бак Сандерс
Продюсеры: Скотт Фэйи, Джон Мур
В ролях: Марк Уолберг, Мила Кунис, Бо Бриджес, Лудакрис, Крис О’Доннел, Ольга Куриленко, Амори Ноласко и другие.

Новость о том, что Ольга Куриленко в «Кванте милосердия» будет озвучивать саму себя, помимо всего прочего, ещё и в русской и украинской версии фильма, не была лишена известной доли постмодернизма. Знатоки неподражаемого акцента нашего глазастого всего заранее принялись потирать потные ручки и разминать мимические мышцы.

То, что эдакий симулякр глобализации получится на славу, никто не сомневался, но, как известно, шутка произнесённая трижды, становится в три раза смешнее — и судьба-злодейка тут же подбросила нам ни в чём не повинного «Макса Пэйна», где (па-бам!) мисс Куриленко не только снова играет персонажа киноверсии видеоигры, «не главного, но и не второстепенного», так помимо прочего таки да, озвучивает саму себя, да ещё и общается в кадре по-русски с Милой Кунис, со всё тем же акцентом, да ещё и произнося текст, неуловимо напоминающий развесёлые времена «Красной жары», доводя знатоков до форменной икоты. Хулигяны и капитализмус.

А начать свой обзор фильма я решил именно с этого пикантного момента не потому, что оная сцена является сюжетообразующей, не потому, что для зрителя, непосвящённого в перипетии сюжета оригинальной игры, фильм с этого собственно и начинается, не потому, что он уж очень показателен для восприятия всей картины, а потому, что это отличная иллюстрация того, как самые благородные намерения выходят создателям боком.

Казалось бы, что плохого в том, что мы услышим в многажды проклинаемом дубляже не незнакомую тётеньку с «Нева-фильма», а настоящий голос героини? В теории — только хорошо, а здоровый детский смех, между тем, гарантирован. Оставив в покое героиню в шёлковой ночнушке на голое тело посреди заснеженного Нью-Йорка, вспомним, что со времён «Матрицы» прошло уже десять лет, а со времён гонконгской классики Джона Ву уже и два десятка, и играть на их поле киноделам нынче противопоказано под угрозой обструкции. А что делать, если сама игра «Макс Пэйн» создавалась некогда именно в канве именно этих фильмов? Правильно, вооружённый лучшими намерениями режиссёр Джон Мур бросает взгляд окрест, и обнаруживает, что нынче моден нео-нуар (см. «комикс-предысторию»), Фрэнк Миллер и истории про Олд Мэн Дайз, Янг Гёрл Ливз.

Отвратительная погода остаётся на месте, беглый огонь по врагу уступает место упорному частному расследованию, картинка становится более контрастной и более статичной, зловредные корпорации уступают место отдельным негодяям, количество которых вынужденно сокращается, зато оставшиеся обретают приставку «супер», булит-тайм сменяется комиксовыми арт-скетчами, а сам Мак Пэйн на долгие полтора часа становится, по сути, наблюдателем — исконным местом главного героя нуар-детектива. Он ждёт того момента, когда ему необходимо будет вступить в действо, чтобы разрешить, наконец, загадку гибели своей семьи.

Всё предельно достойно, только в зале почему-то здоровый детский смех знатоков. Лучшие намерения дали очередной сбой. Почему? Попробуем порассуждать.

Для начала, всё-таки у каждого жанра есть набор атрибутов, без которых никуда. У компьютерного шутера — это собственно стрельба с двух рук. Вид от первого или от третьего лица, выбор оружия, боевых приёмов и узнаваемых сцен, всё это детали, главное — стрельба. А какая стрельба в нуар-комиксе? Правильно, минут 20 в финале, да и то, местами вызывающих недоумение вроде самой первой сцены разноса офиса, после которой почерневший и похудевший Джим Бравура поворачивается к камере и произносит сакраментальное: «Да что вообще происходит!»

С другой стороны — и снегопад, и мрачные небоскрёбы, и татуированный Люпино никуда не делись, что есть хорошо.

А как же нуар-комикс? Беретта, шляпа, плащ, виски в пустом полуночном баре, неоновые вывески, верная секретарша и длинные монологи на мосту, под мостом, в машине или во время клинической смерти. То, что летит в оригинальном сюжете со скоростью 90 выстрелов в минуту, в нуар-комиксе замедляется, превращается в мерно текущую реку, которая затопляет в итоге всё вокруг. Одна проблема. Монологов у автора хватило на полторы сцены утопления. Остальное время скрежещет зубами Пэйн, развивается некая цепочка событий, две трети фильма будто вообще не связанная с главным героем, даже знакоместо для монологов на мосту благополучно оставлено.

Но их нет, не хватило сюжета, упакованного в вялое PG-13 и обезличенного до «тётеньки в машине», добренького БиБи и молчаливо-садистического Люпино, которого и убивают-то как-то глупо, мельком, как будто не гонялся за ним главгерой три года, да и сама его история так хорошо уложилась в «комикс-предысторию», что в полнометражке выглядит растянутым до предела баяном, который вот-вот порвут. Потому что Джон Мур, при всём уважении, всё-таки не Тарантино, ну не получается у него чёрно-белую картинку так вытягивать ракурсом, контрастом, лёгким покачиванием источника света, двумя вкраплениями красного (а попытка была, заметили?) довести по сути статический кадр до нервного напряжения натянутой струны. Получается как-то слишком серо, слишком скучно, слишком пресно.

И вот тут, понимая, в какую сюжетную засаду они попали, авторы фильма совершают, наконец, шаг в сторону, вводя в сюжет «валькирий». Их не было в игре, они не нужны классическому нуар-комиксу, но вкрапления визуального ряда из «Константина» делают с фильмом нечто не вполне логичное, но как-то неожиданно отдаляющее фильм от провала. Они так красивы, реалистичны, и главное, в отличие от многого другого, уместны, что поневоле отказываешься от мысли, что «всё это герою почудилось», что «всё дело в волшебных пузырьках», которые отчего-то так бодро крошили ближе к финалу подручные Люпино, до этого успешно ползая под пятой шефа за одним таким пузырьком по полу.

И финал — неужто стал теперь Пэйн «садистом-наркуманом», тем самым хоть как-то придав смысл этому совершенно неподходящему Уолбергу басовитому локализованному голосу? Да ничуть. «Валькирии» существуют, как существует в этом мире ад и рай, и это, а не снег на холодном стволе, вытаскивает сюжет за шкирку из холодной воды, куда он неосторожно угодил.

В итоге же мы имеем нечто недостаточно плохо снятое, чтобы фильм ругать, и слишком много вполне произвольных режиссёрских ошибок, чтобы фильм категорически хвалить. Красиво, небессмысленно, но недостаточно красиво и недостаточно осмысленно. Это как с Ольгой Куриленко, в самой ней категорически нет чего-то предосудительного. А смех у знатоков — вызывает.